Вложения отечественных бизнесменов в зарубежные предприятия оказались не самыми эффективными. Как показали расчеты «Известий», за последние 3 года «Норильский никель», «Северсталь», «Мечел» потеряли от продажи зарубежных металлургических предприятий в Австралии, Африке, США и Европе $11 млрд. В свое время эти три компании потратили на покупку зарубежных активов более $18 млрд, а потом избавились от них, выручив всего около $6 млрд. Эксперты считают, что выйти из зарубежного бизнеса нашим компаниям пришлось из-за стратегических просчетов при принятии решений о покупке. Умение строить долгосрочные прогнозы и анализировать движение рынка оказалось не самой сильной стороной российских олигархов.
Покупка Lion Ore и OM Group была ошибкой
В конце марта ГМК «Норильский никель» закрыл сделку по продаже австралийского никелевого рудника Black Swan. Ее приобрела у компании Владимира Потанина австралийская Poseidon Nickel. Австралийцы не скрывают, что, купив рудник за $1,5 млн, провернули выгодную для себя сделку.
— Мы довольны приобретением, у нас есть поблизости такой же никелевый рудник, так что от кооперации возникнет синергия, потому что у нас на руднике работают такие же специалисты, применяются такие же технологии. Надеемся возобновить производство в течение года, — сказал «Известиям» директор Poseidon Nickel Дэвид Синглтон.
Black Swan был приобретен «Норникелем» в 2007 году. Он производил около 16 тыс. т никелевого концентрата, а мощность обогатительной фабрики составляла 2,15 млн т. Но уже в феврале 2009 года рудники Black Swan и Silver Swan были переведены в ремонтно-эксплуатационный режим (законсервированы) в связи с падением спроса на никель.
В 2014 году «Норникель» расстался за $24 млн почти со всеми австралийскими активами. У компании остается месторождение никелевых руд Honeymoon Well.
— Но и оно будет продано, если найдется покупатель, — рассказал «Известиям» представитель «Норникеля». Компания также продает свои предприятия в ЮАР и Ботсване за $337 млн. Сделка будет закрыта в течение этого года.
«Норникель» получил большинство рудников и заводов в Австралии и Африке весной 2007 года, поглотив компании Lion Ore (Канада) и OM Group (США) за $6,3 млрд и $400 млн соответственно. С их помощью ГМК собиралась увеличить объем производства никеля до 300 тыс. т в год.
По словам участников, близких к сделке, причина последующего краха была заложена в конфликте акционеров «Норникеля», чьи амбиции и противоречия между собой не позволили принять верное решение.
— Компания не собиралась покупать Lion Ore дорого, у нее были разные варианты на тот момент. «Норникель» генерировал большой денежный поток, а в России не было интересных для инвестиций горно-металлургических проектов. Акционеры также обсуждали идею приобрести одного из крупнейших в мире производителей меди и золота американскую Freeport Mcmoran. Эту идею лоббировал Михаил Прохоров. Владимир Потанин выступал против, потому что на сделку требовалось от $12 млрд до $15 млрд и он считал, что надо покупать активы в российской энергетике, а остальные деньги тратить на никелевые компании за рубежом, — рассказал «Известиям» источник, близкий к акционерам «Норильского никеля».
Его слова подтверждает международный стратег по сырьевым рынкам Дидье Жульен. Он утверждает, что «Прохоров выступал против этой сделки, но его не послушали».
Необходимо учесть, что в январе 2007 года Прохоров оказался в эпицентре куршевельского скандала, после которого партнеры — Потанин и Прохоров — задумались о разделе собственности, а крме того, будущий лидер «Гражданской платформы» оставил должность гендиректора «Норильского никеля». В итоге мнение Владимира Потанина в пользу покупки Lion Ore оказалось решающим.
— Стратегия покупки сводилась к следующему: либо самим взять подешевле, либо Xstrata должна купить подороже, чтобы после покупки они держали высокие цены на никель с целью вернуть свои инвестиции. Когда Xstratа сделала канадцам предложение на $5,6 млрд, Потанин потребовал перебить его. Он говорил, что не хочет быть вторым Мордашовым, имея в виду срыв покупки Arcelor, — говорит источник «Известий».
Парадокс, но покупка Lion Ore и OM Group оказалась выгодной для Прохорова, который выступал против сделки. Весной 2008 года рыночная капитализация «Норильского никеля» превысила $63 млрд. В том же году Михаил Прохоров продал свой пакет в ГМК Олегу Дерипаске за 17% акции «Русала» и $5 млрд.
Как показал послекризисный период, покупка Freeport Mcmoran была бы более выгодным решением для акционеров «Норильского никеля», потому что во время кризиса золото подорожало, а никель подешевел.
Эксперты сходятся во мнении, что в целом «Норильский никель» правильно делал, что развивал зарубежную сеть, превращаясь в глобальную горно-металлургическую компанию. Но ГМК купила никелевые предприятия в Африке и Австралии на пике цен на никель — и это было главной ошибкой.
Если сравнить суммы сделок, которые заключали другие горно-металлургические компании, то покупка не выглядит очень дорогой. Например, бразильская Vale купила никелевую Inco (Канада) в 2006 году за $19 млрд, а британо-швейцарская Xstrata приобрела никелевую Falconbridge (Канада) в том же году — за $24,8 млрд. Правда, эти активы были более высокого качества, чем Lion Ore и OM Group.
— Мне кажется, вопрос здесь лежит не в плоскости признания или непризнания ошибки, а в плоскости создания системы управления, которая может корректировать ошибочные решения. Только такие организации являются по-настоящему жизнеспособными. В части Lion Ore мы и наши инвесторы очевидно осознаем, что первоклассными эти активы назвать сложно — собственно, поэтому мы их и продаем, — заявил первый заместитель гендиректора «Норильского никеля» Павел Федоров.
После кризиса 2008 года и падения цен на никель производство на предприятиях «Норникеля» в Австралии оказалось нерентабельно. В 2013 году все предприятия ГМК на Зеленом континенте были законсервированы. Осенью того же года «Норильский никель» представил новую стратегию. Компания объявила, что будет развивает только высокорентабельные проекты (40% по EBITDA), которые приносят более $1 млрд выручки в год и имеют запасы на 20 лет работы и больше. А такие активы у «Норникеля» есть только в России.
Американское слабое звено
Расширяя присутствие в Северной Америке, «Северсталь» Алексея Мордашова делала ставку на автопром. Компания потратила в 2004–2007 году на покупку заводов Severstal Dearborn и Severstal Columbus $3 млрд.
Завод в Дирборне находится вблизи Детройта — столицы американского автопрома. Осенью 2014 года «Северсталь» продала эти заводы за $2,3 млрд. Одновременно «Северсталь» продала за $140 млн американскую угледобывающую PBS Coals, приобретенную в 2008 году за $877 млн. Продажа заводов совпала по времени с обострением отношений между США и Россией.
Возможно, что на решение Мордашова продать заокеанские предприятия, непосредственное влияние оказали события в Крыму, но эксперты отмечают и стратегические ошибки.
Идея объемов — производить как можно больше стали — уже давно не работает в металлургии. При многих плюсах американских заводов, приобретенных «Северсталью», они не могли обеспечить такой же прибыльности, как Череповецкий меткомбинат. Завод в Коламбусе не имел собственной ломозаготовительной компании в отличие от большинства американских конкурентов, доля автопрома в его продажах составляла 5%. Доля продукции для автопрома у Дирборна составляла около 60%, но завод требовал дополнительных инвестиций в оборудование по производству автолиста. К тому же у Дирборна не было собственной железорудной базы. Сырье приходилось покупать на рынке.
Слабым звеном «Северстали» за океаном была и собственная угледобывающая PBS Coals (продана за $140 млн канадской Corsa Coal в 2014 года), которая работала на грани остановки из-за нерентабельности в связи с падением мировых цена на уголь.
Еще до событий в Крыму американские сенаторы требовали расследовать, почему в 2012 году министерство энергетики США решило выдать государственный кредит на модернизацию Severstal Dearborn, принадлежащий российскому олигарху. Кредит после поднятой шумихи так и не выдали.
— В конечном счете Мордашов принял решение продать заокеанские предприятия, — cказал «Известиям» источник, близкий к компании.
В «Северстали» уверяют, что планировали продавать заводы с 2013 года.
— Сделка по продаже заводов была очень выгодна и для компании, и для ее акционеров. В 2004 году мы вышли на американский рынок в совершенно других условиях, за это время мы создали два завода, относящихся к наиболее эффективным в Северной Америке. В новых рыночных условиях, для нас было важно максимизировать стоимость для акционеров, и та цена, которую мы получили по этой сделке, выглядит очень привлекательно. Дирборн и Коламбус также получали прибыль на протяжении последних лет, что означает дополнительную выгоду для компании, — сказал «Известиям» представитель «Северстали».
Покупатели американских активов «Северстали» тоже довольны. Представители Steel Dynamics сообщали, что «приобрела один из самых современных и технологически совершенных мини-заводов в Северной Америке» и эта покупка позволит увеличить на 40% годовой объем продаж».
Другие сделки Алексея Мордашова также оказались не слишком удачными.
Накануне кризиса 2008 года «Северсталь» приобретала за $3,2 млрд американские заводы Warren, Wheeling, Sparrows Point, также в расчете на рост потребления автолиста. Американский автопром не помог российской компании: Crysler и GM сами оказались банкротами и попросили помощи у государства. В итоге в 2011 году «Северсталь» продала эти заводы за $1,2 млрд.
— Сделку на сумму $225 млн плюс покрытие долгов и обязательств на $970 млн с компанией Renco Group, принадлежавшей известному американскому инвестору Айре Реннерту, еще можно назвать удачной. В мае 2012 года фирма RG Steel, основанная для управления металлургическими активами Renco, обанкротилась. Основные ее заводы продали за бесценок на аукционе и позднее демонтировали. Устаревшее оборудование, высокая себестоимость производства и ужесточение экологических нормативов в США, требующее дорогостоящей модернизации, сделали их дальнейшее функционирование невозможным, — cказал «Известиям» главный редактор журнала «Металлоснабжение и сбыт» Дмитрий Ляховский.
К 2010 году «Северсталь» приобрела итальянскую компанию Lucchini за €852 млн. Тогда Алексей Мордашов заявлял о намерении вывести «Северсталь» в первую пятерку производителей стали в мире с объемом выплавки стали около 100 млн т в год и даже инициировал с этой целью попытку объединения с Arcelor (Люксембург). Правда, в борьбе за актив он уступил индийскому бизнесмену Лакшми Митталу. В 2011 году «Северсталь» продала контрольный пакет (51%) итальянской компании Алексею Мордашову за €1 и перестала учитывать ее в своей отчетности. Cейчас Lucchini — банкрот. После реструктуризации в 2012 году долги компании составляли €650 млн, сообщал Reuters.
— Lucchini находилась в тяжелом финансовом положении еще в 2005 году, когда только финансовая поддержка нового российского собственника помогла ей удержаться и не пойти ко дну под грузом нерасчетливо набранных кредитов. К тому же спрос на ее основную продукцию снижался из-за процессов деиндустриализации в Западной Европе. Кризис 2008 года, нанесший тяжелейший удар по французскому и итальянскому машиностроению, окончательно добил компанию, — говорит Дмитрий Ляховский. — Отсутствие какой-либо синергии Lucchini с другими подразделениями «Северстали» стало также одной из причин убытков и неудач итальянской компании.
Позднее финансовый директор «Северстали» Алексей Куличенко признавал проигрыш от этих покупок.
— Из-за этих активов (Lucchini и заводы Warren, Wheeling и Sparrows Point) мы немало потеряли, но приобрели значительный опыт, — отметил он. — Это как раз то, что я называю дорогой ошибкой. И здесь, кстати, мы не единственный пример. Но в этом случае лучше перевернуть эту страницу и продолжать с чистого листа, чем пытаться тащить это дальше.
Не хватило знаний
Горно-металлургическая компания «Мечел», так же как и «Северсталь» и «Норильский никель», покупала некоторые зарубежные активы значительно дороже, чем позже продала. Так, в 2008 году «Мечел» приобрел феррохромную компанию Oriel Recources за $1,5 млрд, а продал в 2013 году за $425 млн. В 2009 году «Мечел» приобрел американскую угольную компанию Bluestone за $436 млн, а продал в этом году всего за $5 млн.
— Собственнику «Мечела» Игорю Зюзину не хватило знаний, как проводить сделки по покупке активов за рубежом. В 2008 году «Мечел» покупал феррохромную компанию Oriel Recources на пике цен на сырье. В 2009 году, покупая в Америке компанию по добыче коксующегося угля Bluestone, Игорь Зюзин думал, что цены на это сырье будут расти, но просчитался, до 2011 года они росли, а потом пошли вниз и до сих находятся на минимуме. Зюзин делал приобретения за рубежом, чтобы построить вертикально интегрированную компанию, которая была бы обеспечена собственным сырьем для производства нержавеющей стали, а излишек продукции продавала, но после кризиса 2008 года всё поменялось, цены резко снизились и вернуть инвестиции быстро не получилось. Одновременно «Мечел» затеял реализацию очень затратных инвестпроектов в России — освоение Эльгинского угольного месторождения в Якутии и строительство железнодорожной ветки к нему, запуск универсального рельсобалочного стана на Челябинском меткомбинате, инвестиции в которые увеличили долговую нагрузку компании, — говорит источник «Известий, близкий к «Мечелу».
По состоянию на конец января 2015 года долг «Мечела» перед кредиторами составляет $6,3 млрд. Компания должна Газпромбанку $1,4 млрд и 26,8 млрд рублей, Сбербанку — 61,8 млрд рублей и €29 млн, ВТБ — 61 млрд рублей и €29 млн. Еще $1 млрд «Мечел» должен синдикату банков по предэкспортному кредиту, сообщил «Известиям» представитель компании.
— Наши зарубежные приобретения пришлись на то время, когда рынки были на подъеме, а продавать активы мы были вынуждены на серьезном спаде. Причины продаж были разными. К примеру, румынские заводы были проданы, чтобы избежать убытков: спрос на сталь в Европе и сейчас оставляет желать лучшего. Ферросплавные активы (горно-обогатительный комбинат «Восход» в Казахстане и Тихвинский завод ферросплавов) были вполне прибыльными и были проданы, чтобы получить деньги для снижения долга компании. Американский Bluestone был очень хорошей компанией и в удачные годы приносил компании неплохую прибыль. Однако уже подходил к концу срок действия имеющихся у нас пермитов на добычу угля — это аналог наших лицензий на разработку. Поэтому для вывода предприятия на промышленные объемы требовались серьезные вложения в объеме сотен миллионов долларов, которые мы не готовы вкладывать в американскую экономику, поэтому Bluestone решили продать. Сейчас для «Мечела» главный приоритет — развитие российских предприятий, — прокомментировал «Известиям» генеральный директор «Мечела» Олег Коржов.
Природа неудач
— Все неудачи, которые испытали российские металлурги за рубежом, имеют сходную природу. Российские собственники так и не смогли предложить зарубежным предприятиям новые бизнес-модели, способные выдержать испытание кризисом, а с ухудшением рыночной конъюнктуры все их слабости, менее заметные во время подъема, полезли наружу. Далеко не везде российские компании продемонстрировали способность управлять предприятиями на конкурентных зарубежных рынках. Прибыльность активов за рубежом у многих групп оказалась значительно ниже, чем в России, что говорит в первую очередь о более легких условиях бизнеса в отечественных условиях. Дома ведущие металлургические корпорации страны имеют определенные привилегии и часто пользуются своим доминирующим положением на рынке, — сказал «Известиям» Дмитрий Ляховский.
Стратегию, которую исповедовали бизнесмены из России, можно охарактеризовать так: покупали дорого, продавали дешево.
— Причины неудач на зарубежном рынке слияний и поглощений у всех разные, может, российские бизнесмены не совсем понимают свой бизнес или у них нет видения будущего, возможно, они ошибались в расчетах или хотели вывести кэш за границу, — говорит Дидье Жульен.
