Директор алюминиевого дивизиона «Восток» Владимир Полин: «Для успешного развития металлургии необходима инфраструктура»
Цветная металлургия всегда была для Красноярского края едва ли не основным видом промышленности. Однако, потенциал ее развития по-прежнему огромен, считает директор алюминиевого дивизиона Восток компании РУСАЛ Владимир Полин. Правда, освоение его сегодня зависит не только от самих металлургов, рассказал он в интервью журналу «Сфера влияния»
— Как только не называли зависимость края от цветной металлургии. Одни только никелевая и алюминиевая иглы чего стоят. Край по-прежнему чрезвычайно зависим от цветмета?
— Конечно. Судите сами: доля металлургии в промышленно производстве Красноярского края составляет около 45%, а в валовом региональном продукте на ее долю приходится порядка 40%. И все это цветмет. Стоит ли удивляться тому, что отрасль остается бюджетообразующей.
— А черная металлургия? Вроде все ресурсы для нее есть? Почему она не развивается?
— Ресурсы действительно есть. Все, кроме одного — рынков сбыта. Ближайшие от мест производства рынки находятся на расстоянии 3-5 тысяч километров. А так как продукция черной металлургии относительно недорога, такое транспортное плечо делает производство здесь просто не выгодным. Смотрите, ближайшие порты на востоке — это
— А цветная металлургия? Там же тоже рынки сбыта не здесь?
— Цветной металл стоит дороже, удельная стоимость продукции намного выше, чем у черной, потому логистика не «съедает» всю прибыль.
— И где основные рынки сбыта нашего цветмета?
— Основной потребитель цветного металла это Европа. Но сегодня очень быстро развивается Китай, в целом азиатское направление. Один из таких рынков – Япония. Причем у них сильно развито производство высококачественных сплавов. Японцы на выходе получают эксклюзивную продукцию высочайшего качества, поэтому высокая стоимость труда и сервиса там не значительно влияет на рентабельность производства продукции. Соответственно им нужно высококачественное сырье и полуфабрикаты для дальнейшей переработки, они постоянно его тестируют, смотрят, следят за технологичностью. И сегодня они показали высокую заинтересованность продукцией РУСАЛа.
Некоторое время назад такого вообще не было — основным поставщиками Японии были Австралия и Индонезия. Но тут что интересно, японцы склоняются к нашей продукции, помимо прочего, по причинам экологическим. Поясню — если взять совокупные выбросы на тонну алюминия, начиная с производства электроэнергии и заканчивая производством готовой продукции, то у наших заводов уровень выбросов значительно ниже, чем у австралийских. И сейчас мы совместно с крупнейшими японскими компаниями – Toyota, Sumitomo, Mitsubishi, Mitsui, Furukawa — работаем над резким увеличением объема поставок нашей высококачественной продукции на японский рынок.
— А Китай?
— Китай как покупатель сейчас становится заметным игроком на рынке цветного металла. Потребление цветмета за последние годы там сильно выросло, внутреннее производство уже не может покрыть весь существующий спрос. К примеру, сегодня в Китае потребление алюминия –
— Черный металл они не потребляют (я все ищу для него возможные рынки сбыта)?
— Китай – крупнейший в мире производитель продукции черной металлургии. В отдельные периоды времени они его даже экспортируют.
— Правильно ли я понимаю, что основная доля произведенного у нас цветного металла идет- таки на экспорт?
— Совершенно верно — Россия потребляет чуть более ¼ всего производимого в стране объема. Но тут надо понимать, что на экспорт идет не сырье, а готовая продукция. Она, в отличие от сырья, обладает существенной добавленной стоимостью. К тому же мы сейчас работаем над тем, чтобы развивать у себя технологии высококачественных сплавов, и тем самым увеличить премию за наш продукт. Иными словами деньги, которые сейчас частично получают западные или восточные заводы, перерабатывая наш первичный алюминий, останутся в стране, в регионах.
— Т.е. за цветной металлургией будущее если не страны в целом, то края точно?
— Полагаю, да. У нас есть избыточные мощности гидроэнергии, очень большие сырьевые запасы, квалифицированные кадры — так что потенциал края велик. И его нужно развивать. Но надо понимать, что для развития потребуется не только строительство новых предприятий, но и развитие инфраструктуры, логистики — железная дорога, социальная инфраструктура, жилищный комплекс.
— И насколько велик потенциал?
— Чрезвычайно. Посмотрите, заводы цветной металлургии привязаны к энергетическим ресурсам. Неосвоенных энергетических ресурсов в крае много. Начнется их освоение – начнут строиться заводы. Но необходим комплексный подход по примеру проекта Нижнего Приангарья.
— А путь модернизации не может быть альтернативой в такой ситуации?
— Нет, вряд ли. Конечно, можно за счет инноваций и модернизаций нарастить производство на 15-20%. Но здесь вопрос в горизонтах планирования. В краткосрочной перспективе совершенствование технологий позволяет получить эффект некоторого повышения количества и качества конечной продукции, а также снижения нагрузки на окружающую среду. Но если говорить о долгосрочной стратегии, зачастую при модернизации нет возможности применить новейшие технологии, что связано и с имеющейся инфраструктурой, зданиями, сооружениями и с существующими технологическими цепочками. А вообще любой завод, и на предприятиях металлургии это видно особенно четко, всегда становится своеобразным кластером развития. Причем, речь напрямую не идет о рабочих местах — современные промышленные технологии малолюдны, появление новых предприятий не означает создания безумного количества рабочих мест. А на существующих заводах за счет увеличения доли автоматизации и механизации ручного труда при росте объема производства численность персонала как минимум остается на том же уровне, а зачастую начинает и сокращаться. Новые предприятия создают вокруг себя зону развития, где начинают появляться и работать разного рода сервисные службы, малый бизнес, сфера услуг, как раз и создающие новые рабочие места. Именно этим они и ценны стратегически, в долгосрочной перспективе.
— И дорого это стоит, такая политика?
— Дорого. Ближайший пример, показывающий масштаб – это Богучанский комплекс, который на выходе обойдется по самым оптимистичным прогнозам в более чем 4 млрд долларов. А учтите, что многое, как я уже говорил, не зависит от наших инициатив. Например, модернизация и развитие структуры РЖД здесь в крае — это как минимум 60 млрд рублей. И выделение этих денег от нас уже никак не зависит.
— Помимо этого, есть еще сдерживающие факторы?
— Основной из них на сегодня это кратный рост цен на электроэнергию.
— А общественное мнение? Ну в смысле экологии и прочего? Строительство завода ферросплавов в Красноярске например вроде даже заблокировали?
— Сомнительно, чтобы сегодня, в существующей ситуации, кто-либо разрешил строительство новых предприятий, которые могли бы нести экологические риски и угрозы. Если говорить по существу, то сейчас практически 100% ферросплавов импортируется из-за границы – это Украина, Казахстан, ЮАР и т.д. Поэтому строительство такого завода в России, базирующегося на собственном сырье, — это и сырьевая безопасность в масштабах государства и практически гарантированный рынок сбыта. Еще раз повторюсь, безусловно, это должен быть современный завод, использующий передовые технологии, тогда не будет никаких проблем с местом его расположения.
Евгений Волошинский