Гендиректор «Силовых машин» и «Объединенных машиностроительных заводов» Евгений Яковлев является противником выплаты дивидендов, потому что компаниям нужны большие деньги на техническое перевооружение. Об этом он заявил в интервью газете «Ведомости». Далее приводится полный текст интервью.
— Есть ли уже понимание, куда будет двигаться объединенная компания?
— На совете директоров ОМЗ я предложил стратегию фокусирования. Главное в нашем подходе заключается в том, что мы будем фокусироваться на энергетическом машиностроении. Непрофильные для этого бизнеса активы будут, видимо, постепенно реализовываться.
— Что вы считаете непрофильными активами?
— Это все, что не относится к производству, инжинирингу, продаже энергомашиностроительного оборудования. В первую очередь это судостроительное и судоремонтное производство, производство нефтяного оборудования, инструментальное производство, вполне возможно, что и «Спецсталь», если она сформируется как привлекательный бизнес, может быть продана через некоторое время.
Предстоит определить, как будет объединен бизнес ОМЗ и «Силовых машин». Его организация в двух компаниях очень разная. Мы [ «Силовые машины»] несколько лет шли к объединению всего и вся в одном юридическом лице. А реструктуризация ОМЗ создала целый ряд самостоятельных бизнесов в виде независимых юридических лиц, и я пока не знаю, каким путем идти к их объединению.
— Есть ли потребность у ОМЗ-СМ в приобретении новых активов?
— Укрупнение машиностроительного бизнеса — процесс естественный, но сливать в одну кучу все заводы вряд ли оправданно. Мы очень хотели бы приобрести харьковский «Турбоатом». В сегодняшней конфигурации он, с одной стороны, полезен для нас, а с другой — очень от нас зависит. Основной поставщик АЭС за рубеж — «Атомстройэкспорт», который теперь аффилирован с группой ОМЗ-СМ, — может ориентироваться в плане турбин либо на Ленинградский металлический завод (ЛМЗ), либо на «Турбоатом». Естественно, мы постараемся ориентироваться на оборудование ЛМЗ, но «Турбоатом» был бы весьма полезен: он производит иной тип турбин, который пользуется спросом. Самостоятельно «Турбоатом» поставлять это оборудование по крупным контрактам не в состоянии, и очень жаль, что украинские власти и руководство предприятия отказываются это понимать. Это недальновидная политика, которая в конечном счете вредит самому «Турбоатому».
— А что компании даст покупка активов Skoda?
— Skoda Steel и Skoda JS сумели развить новую клиентскую базу, получить интересные заказы, выйти на европейских и даже американских покупателей. Не надо забывать, что 1 мая Чехия войдет в Евросоюз. Высококвалифицированные чешские кадры могут помочь в оптимизации производственных процессов. Если брать комплектные поставки ядерного оборудования, то Skoda JS может поставлять целый ряд вспомогательного оборудования, а по производству энергетического оборудования заводы «Силовых машин» давно взаимодействуют со Skoda Steel.
— Продолжаются ли переговоры с Siemens по обмену их доли в Калужском турбинном заводе (КТЗ) на акции «Силовых машин»?
— По КТЗ переговоры никуда не двигаются. С Siemens обсуждаются более глобальные темы — возможность стратегического партнерства в области энергетического машиностроения.
— Предусматривают ли переговоры с Siemens возможность увеличения их доли в «Силовых машинах»?
— Обсуждаются разные варианты, пока преждевременно говорить, что из этого выйдет. Одним из условий развития нашего бизнеса могло бы стать получение доступа к передовым технологиям наших конкурентов. Возможности инвестирования в НИОКР трех крупнейших компаний энергомашиностроения — General Electric, Siemens и Alstom — в десятки раз выше, чем наши. Например, в России полный провал в области энергетического газотурбиностроения. General Electric, Siemens и Alstom тратят десятки и сотни миллионов долларов в год на усовершенствование газовых турбин. Мы пока создаем наш новый образец мощностью 65 МВт, а НПО «Сатурн» разработало и испытывает газовую турбину ГТ-110, но то, что сделал «Сатурн», и то, что разрабатываем мы, уже сейчас уступает лучшим образцам западной техники.
— А есть ли у «Силовых машин» желание получить контроль над КТЗ?
— Конечно, есть, потому что надо всерьез заниматься предприятием. Там куча проблем — стареющее оборудование, стареющие КБ, но для их решения нужны инвестиции, которые мы дать не можем, пока не убедимся, что контроль над предприятием будет за нами.
— Как решается вопрос с другим собственником КТЗ — государством, которое пытается провести допэмиссию в свою пользу в обмен на бюджетную задолженность?
— Проблема оформления долга пока толком не решена. Они [чиновники] действуют так, как предписывает им закон: государственное финансирование должно оформляться в виде эмиссии и обмена долга на акции. А поскольку этот закон входит в противоречие с интересами акционеров и законом об акционерных обществах, образовался тупик.
— Нужно ли государству сохранять контроль над «Атомстройэкспортом»?
— В принципе, это не обязательно. Посмотрите на США — там практически нет государственных компаний, в том числе в области ВПК и ядерных технологий. Все зависит от того, как бизнес строит свои взаимоотношения с государством. У нас принято считать, что с частным бизнесом государство не может выстроить ответственные взаимоотношения. Априори считается, что бизнес не будет соблюдать свои обязательства.
Я всегда говорил: если вы готовы КТЗ загрузить исключительно военными заказами, мы готовы продать свою долю. Но госзаказ [у КТЗ] в разные времена занимал от 10% до 25% объемов продаж, все остальное — гражданская продукция, которой государство, естественно, заниматься не хочет и не должно. [Входящая в «Силовые машины»] «Электросила» тоже выполняет военные заказы, хотя это полностью частное предприятие. Так что особой разницы между «Электросилой» и КТЗ нет. У «Электросилы» достаточно существенный военный заказ, и что? Предприятие нужно из-за этого национализировать?
— Но есть точка зрения, что строительство атомных объектов за рубежом должно вестись госкомпанией, потому что необходимы госгарантии…
— В области атомной энергетики целый ряд стран традиционно предпочитают иметь дело с подрядчиками в лице госкомпаний. Но это тоже инерция, ведь те же китайцы, которые были очень обеспокоены ситуацией вокруг «Атомстройэкспорта», организуют тендеры на строительство АЭС и приглашают американцев, французов, немцев. Siemens трудно назвать государственной компанией. Как и General Electric.
Если государство решит взять под более плотный контроль работу по продвижению российского «мирного атома» за рубеж, я не вижу в этом большой беды. Особенно если государство при этом будет действовать более динамично и эффективно для получения новых заказов в странах, где есть высокая потребность в строительстве АЭС, — Китае, Индии, Иране, Болгарии и др.
— Ведете ли вы переговоры с федеральными властями о возврате части акций «Атомстройэкспорта» государству?
— У нас были договоренности на эту тему до того, как произошла смена правительства. Я думаю, после того как стабилизируется ситуация в новых госорганах, мы возобновим диалог. Возможны, на мой взгляд, и более комплексные схемы. Например, я был бы не против, если бы в ЗАО «Атомстройэкспорт» соединились интересы (и доли участия в уставном фонде) Агентства по атомной энергии, российского энергомашиностроения в лице группы ОМЗ-СМ и ФГУП «Технопромэкспорт».
— У ОМЗ в совете директоров четыре независимых директора из семи. Такое положение сохранится?
— В новом совете у нас будет девять директоров, из них пять — независимых.
— А кто еще из миноритариев может претендовать на место в совете директоров ОМЗ-СМ?
— У «Газфонда» до 15% акций ОМЗ.
— Последние годы ни ОМЗ, ни «Силовые машины» не платили дивиденды. Будет ли пересмотрена дивидендная политика ОМЗ-СМ?
— Я противник выплаты дивидендов, потому что нам нужны большие деньги на техническое перевооружение. Мы все-таки не нефтяная компания, сверхприбылей у нас точно нет. А потребность в техперевооружении колоссальная. Я надеюсь, что нам удастся убедить миноритариев в том, что их основным источником дохода будет повышение капитализации за счет более высокого технического уровня производства.
— Вы уже обращались в антимонопольные органы по поводу сделки по объединению ОМЗ и «Силовых машин»?
— Пока это не требуется, но все будет делаться в полном соответствии с российским законодательством.
— Вы думаете, проблем не возникнет? Ведь компания станет крупнейшей машиностроительной корпорацией.
— Если бы Россия была закрыта для иностранных компаний, тогда можно было бы говорить о монополизме. Самый свежий пример: недавно мы в жесткой конкуренции с Siemens и Alstom выиграли тендер на модернизацию четырех турбин производства ЛМЗ на Костромской ГРЭС. С другой стороны, по нашим расчетам, примерно 80% перспективных заказов «Силовых машин» до 2010 г. лежат за пределами России. Так что чем сильнее мы будем, тем лучше российскому государству.
— То есть вы не рассчитываете на то, что в ближайшие годы в России будут масштабные заказы на ваше оборудование?
— Масштабные заказы будут после того, как закончится реформа РАО ЕЭС и новые собственники поймут, что и как они собираются делать.
— Где вы еще рассчитываете заключить крупные контракты в ближайшее время?
— Мы планируем мощно выступать на рынке атомной энергетики за рубежом. В 2004 г. вряд ли состоится подписание каких-либо контрактов на строительство АЭС, но в 2005 г. шансы на это уже есть. Например, в Китае, если мы в этом году успешно пустим первый блок АЭС «Тянь Вань».
— А каковы ваши планы в Восточной Европе?
— Мы будем участвовать в тендере на строительство либо достройку АЭС «Белена» в Болгарии. Но там новых заказов для российских заводов может быть не очень много, скорее всего болгары примут решение достраивать АЭС, на которую 10 лет назад было поставлено до 80% оборудования. Хотя, возможно, часть оборудования подлежит замене. Мы будем участвовать в тендерах на строительство объектов традиционной энергетики в Индии, Вьетнаме, Китае, Латинской Америке и других странах. Мы даже начинаем всерьез думать о том, чтобы построить новый завод для производства оборудования малой мощности, гидрооборудования во Вьетнаме.
Евгений Яковлев родился 10 декабря 1958 г. в Москве. В 1981 г. окончил Московский финансовый институт по специальности «международные экономические отношения». С 1981 по 1988 гг. работал в Банке внешней торговли СССР, в 1988 — 1990 гг. — начальник отдела во Внешэкономбанке СССР. В 1990 — 1994 гг. работал в Eurobank (Париж), в 1994 — 1996 гг. — старший банкир в Европейском банке реконструкции и развития. С 1996 по 1999 гг. он занимал пост председателя совета директоров Северо-Западного пароходства. В 1997 — 1998 гг. — первый заместитель гендиректора РАО «Норильский никель». С 2000 г. — гендиректор концерна «Силовые машины». С февраля 2004 г. — президент ЗАО «Атомстройэкспорт», а с марта возглавляет «Объединенные машиностроительные заводы».
«Объединенные машиностроительные заводы» специализируются на производстве оборудования для атомной энергетики, нефтегазовой, горнодобывающей и металлургической отраслей. В ОМЗ входят ряд судостроительных заводов и конструкторских бюро. Выручка ОМЗ по стандартам US GAAP в I полугодии 2003 г. составила 215.7 млн долл., чистая прибыль — 14.1 млн долл. 37% акций компании принадлежат портфельным инвесторам, 25.93% — председателю совета директоров ОМЗ Кахе Бендукидзе, 14% — «Силовым машинам» и 2% — физлицам. До конца 2004 г. ОМЗ объединятся с «Силовыми машинами», специализирующимися на энергомашиностроении. В 2002 г. выручка СМ по IAS составила 276 млн долл., чистая прибыль — 2 млн долл. Более 60% акций концерна контролирует «Интеррос», 17% принадлежат портфельным инвесторам, 11% — ОМЗ, 4.93% — немецкой Siemens. Владельцы ОМЗ и СМ получат по 50% акций в объединенной компании.